Недавно в Сочи появился первый в России музей бега. Здесь медали триатлона, дуатлона, скайраннинга, марафонов и ультрамарафонов, которые создателю музея Сергею Гринь дарили бегуны-любители и профессионалы. Сергей ― научный сотрудник и экскурсовод Художественного музея имени Дмитрия Жилинского, эксперт по безбарьерной среде и отец двоих детей. Когда-то бег помог Сергею найти силы жить. Он бегает каждый день, несмотря на то, что является инвалидом первой группы по зрению. О причинах потери зрения, о том, как появился в жизни бег и идея создать музей, мы узнали в беседе с Сергеем.

Сергей, расскажите, пожалуйста, о себе. 

Я родился в семье военных в Праге, где прожил до 3 лет, а затем мы переехали на Дальний Восток. 1997 году я поступил в Хабаровский лесотехнический институт, окончил его в 2002 году и там женился. У меня родился ребенок. 

В 2005 году моя жизнь очень изменилась, я попал в больницу с синдромом Лайелла. Пришлось побывать в аду и вылезти из него. Очень редкий диагноз. С синдромом Лайелла люди или умирают, или на всю жизнь остаются калеками. Врачи не знали, что делать. Диагноз поставили не сразу, плюс была врачебная ошибка, которую не получилось доказать. Пришлось попутешествовать по больницам на протяжении 2 лет. 

Как это случилось?

Получилось так, что была простуда, поднялась температура, и я выпил шипучий парацетамол. На следующий день появилась аллергия, и я вызвал скорую, которая по приезду поставила коревую краснуху. Опять же укололи парацетамол с супрастином и сказали вызвать участкового врача. Участковый врач диагноз подтвердил и также назначил супрастин с парацетамолом. Я принимал их три раза в день и с каждым днём чувствовал себя всё хуже и хуже. И в один из этих дней я проснулся утром и понял, что не могу встать на ноги, потому что стопы сильно разбухли, бёдра покрылись корками, а тело стало красно-малинового цвета. Дальше снова скорая... 

В приёмном покое инфекционного отделения, куда меня привезли, врач сказал, что я не их клиент, и меня повезли в реанимацию.

Когда сидел в смотровой, на теле стали появляться пузыри, и за 15 минут ими покрылось всё тело. Врачи засуетились. Кушетка, уколы... а дальше я уже потерялся. 

Когда очнулся, узнал, что всё очень плохо. У меня 100% поражения кожи, поражение внутренних органов, позже присоединилось и заражение крови. Поскольку меня не успели привезти в ожоговый центр со специальными одеялами и воздушным матрасом, повязки прилипали к коже, и процесс пребывания в палате был очень болезненным. Кололи морфин, потому что были адские боли от перевязок. На одной из перевязок сердце не выдержало болевого шока, и его перезапускали. Вторая остановка была, когда ставили подключичный катетер. От морфина стали появляться галлюцинации, и в один из дней вместо катетера я увидел стрекозу, которая пьёт кровь. Меня стали привязывать по рукам и ногам. 

Потом появились проблемы с глазами. Сейчас я знаю, как можно было этого избежать, но тогда никто не обращал на это внимание. Когда кожа стала регенерироваться, веки завернулись и собственные ресницы изрезали роговицу, присоединилась инфекция, язвы, я не спал по 5–6 дней. На тот момент у меня пропала слеза, и я не мог разомкнуть веки. Меня перевели в офтальмологию, и начались бесконечные операции по реконструкции век. Веки оперируют, а язвы в глазах продолжаются, и чтобы избавиться от адских болей, вопрос встал чуть ли не об ампутации глазных яблок. На тот момент моя семья добилась того, чтобы меня по квоте отправили в Национальный медицинский исследовательский центр глазных болезней имени Гельмгольца. До отъезда меня успели прооперировать ещё и в урологии. Кроме гинекологии я, наверное, прошёл все отделения.

В Гельмгольца сказали про оптику забыть и главной задачей стало снять болевой синдром. Совместными усилиями Национального медицинского исследовательского центра глазных болезней имени Гельмгольца и «Микрохирургии глаза» получилось вытянуть один глаз и не потерять зрение.

Сегодня левый глаз не видит. Правый воспринимает силуэты. Слеза пропала полностью и её нет уже вот 16 лет, за день я около 2000 раз капаю слёзную жидкость, а ночью каждые два часа закладываю гель. Кроме того, у меня трихиаз век, поэтому около 13 лет я наловчился и каждый день сам себе делаю эпиляцию ресниц. Если ресничку удалить не получается, то на 3-4 дня я превращаюсь в страдальца. Если начинается отёк от реснички, я почти не вижу. 

Как в вашей жизни появился бег?

В реанимацию я поступал с крайней степенью дистрофии — 38 кг, на лечение в Москву уехал с весом 50 кг, а после двух месяцев лечения вернулся с весом 117 кг.

Представляете, мой вес был 117 кг, а на пятый этаж я с одышкой поднимался в 3–4 подхода. Тогда я понял, что нужно что-то делать.

Я привязал стальную проволоку между двух столбиков и как по монорельсу стал ходить туда и обратно, а в один прекрасный день решил и пробежаться. После первой пробежки думал, что выплюну лёгкие, и потом отходил дня 3–4. 

Вскоре в 2011 году с семьёй приняли решение переехать в Сочи. Там был более благополучный климат для ребенка, и для меня город был неким плацдармом. На тот момент в Хабаровске я уже разбегался и бегал где-то 1-1,5 км. Плюсом стал соблюдать диету, и вес упал. На момент переезда в мае 2011 года в Сочи я скинул 27 кг.

Нашёл подработки. Через какое-то время Общество слепых в Сочи пригласило на специальные курсы при Олимпийском университете по оценке уровня доступности для маломобильных групп населения, после прохождения которых я стал консультантом по безбарьерной среде и неожиданно для себя самого нашёл сразу несколько работ.

Оброс новыми знакомыми, а в 2013 году меня пригласили попробовать поработать в Художественном музее. Я начал работать, всё пошло на ура, и вот уже 9-й год я работаю в этом музее в мультимедийном зале. 

Сергей, в Хабаровске вы пробегали 1,5 км, а в Сочи продолжили заниматься бегом?

В 2015 году я стал много бегать. До мая 2015 максимальная дистанция  была 3 км. Я приводил сына на тренировку по плаванию, а сам бегал. А в 2015 году меня пригласили принять участие в «Сочи Автодром» на дистанции 5 км. Я бежал тогда с лидером, пробежал 5 км в лёгком темпе, и мне понравилось. По стечению обстоятельств беговой клуб организаторов этого забега собирался возле магазина, который находится за моим музеем.

Три месяца я собирался с мыслями, а потом стал бегать вместе с ребятами.

Затем клуб закрылся, и я присоединился к клубу «Адидас». Так я разбегался до полумарафона, а после того, как наткнулся в сети на проект «Марафон в темноте», захотел пробежать и марафон. В 2016 году я пробежал на «Сочи Марафон» свой первый марафон за 4 часа 20 минут и 3 секунды. Благодарен пейсмейкеру Владимиру Волошину за то, что он провёл по маршруту так, что получилось плавно преодолеть дистанцию. 

С тех порт интерес стал расти, я стал чувствовать результаты. Кроме того, я принял решение бегать на работу и с работы, а это 7 км в одну сторону. Конечно, не избежал падений, но это ничто по сравнению с тем удовольствием, которое я получаю от бега. Пришлось выработать оптимальный для безопасности темп, постоянно быть очень внимательным, слушать и контролировать себя. 

Позже была и ультра в 52 км, когда из дома забежал на Ахун и вернулся обратно. Были дистанции 44 и 46 километров. Три года назад загорелся пробежать 100 км, но это оказалось проблемно, потому что с учётом того, что я постоянно закапываю в глаза, больше 5 часов в таком режиме не получается. Хотя раньше не мог и больше 1 часа. Поэтому, может быть, всё впереди (улыбается). 

Бег ― это моё обезболивающее, которое позволяет мне на время отдохнуть и от постоянных болей в глазах.

С любой аллергией, которая появлялась у меня после синдрома Лайелла, я борюсь бегом. Только выходит крапивница, я делаю тренировку, циркуляция крови увеличивается, и чистится печень.

Расскажите, как появилась идея создать музей?

Три года назад я сделал такой проект, как «Медальный стенд Сочи». Как работник музея, я считал, что предметы должны работать. Дома висят у каждого спортсмена медальки, ну, кому они их покажут ― друзьям, родственникам? Если вы спортсмен, то друзья у вас, как правило, такие же бегуны. У них у самих дома медали. Решил запустить медальный стенд. Поскольку я работаю в Художественном музее, у меня есть уникальная возможность в свой кабинет заводить посетителей музея. А за год у нас около 100 000 посетителей. Я иногда задаю людям наводящий вопрос: «Вы случайно не бегаете?». Большая часть отвечают, что не бегают, но спрашивают: «А почему вы задали такой вопрос?». И тогда я говорю, что создаю медальный стенд. Сейчас я говорю о том, что создаю музей бега. 

За два года медальный стенд успели посмотреть порядка 10 000 человек. Иногда среди посетителей получалось вылавливать и бегунов. Я рассказываю о коллекции, и она растет. Рассказывал и в соцсети, начали присоединяться бегуны, среди них, например, 76-летний триатлет Анатолий Афоненко. Два месяца назад музей бега признал Международный Сибирский марафон ― они прислали комплект своих экспонатов сентябрьского Сибирского марафона. 

На данный момент 350 оцифрованных экспонатов  в музее бега, но, тем не менее, даже они уже работают, я их по максимуму стараюсь показывать. В этом сумасшедшем мире пришлось пойти совсем по иному пути. Столько частных музеев закрылось с пандемией. Их, наверное, спасёт некая мобильность и выездная деятельность: выездные экскурсии, выставки. Миссия музея бега — собрать коллекцию, культурно-спортивный пласт и показать его.

Это хобби, которое перерастает в работу. И даже сейчас я хожу с медальной каруселью по городу, что очень нравится людям. Обращают внимание, а когда с ней бегаю, то тем более.

Сергей, я знаю, что помимо музейного проекта вы ведёте проект «Один к одному». Расскажите, что это за проект и для чего он придуман?

Да, изначально проект назывался просто «Один к одному», а потом я решил добавить город, чтобы эту идею мог взять и любой другой город. Буквально пару дней назад так и получилось: проект появился в Санкт-Петербурге.

Концепция заключается в том, что человек монитизирует свои километры и переводит на благотворительность в поддержку особенных детей. 1 километр равняется 1 рублю.

Как и медальный стенд, он родился благодаря 2–3 постам в интернете. Ни к кому специально не обращался, просто делал посты и рассказывал, постепенно стали присоединяться друзья и другие люди. Есть аккаунт «Один к одному», где можно прочитать посты о проекте. Благотворительные средства, которые удаётся собрать вместе с участниками проекта, я каждый месяц перевожу в фонд поддержки особенных детей и их родителей «Мы вместе». Суммы бывают разные ― от 1000 руб. до 3000 руб. в месяц. Постоянно участвует не такое большое количество ― 8–10 человек, но главное, это происходит постоянно. 

Сергей, что бы вы посоветовали тем, кто оказался сейчас в подобной вашей или другой трудной жизненной ситуации? Как найти силы двигаться дальше?

Это, как меня спрашивают: «Как начать бегать?». Если вы до сих пор не начали, то я бы перефразировал вопрос: «С кем начать бегать?». Так и в плане жизни. Есть смысл посмотреть на чужой опыт, на людей, которые справлялись с определёнными жизненными ситуациями. И у меня такие примеры тоже были. И, конечно, мне помог бег, как часть жизни, как образ жизни, особенно когда он подарил такие результаты.
 

Фото предоставлено Сергеем Гринь.